Лето 1961 года было не просто необыкновенным, оно было сказочным, и, как я стала это понимать уже будучи взрослой, подспудно оказало огромное влияние на мои последующие мечты и жизненные устремления.
Мы с мамой готовились к лету, начиная с зимы: в свободные минуты она шила мне невероятно красивые наряды, включая вышитые крестиком блузочки, а я заучивала стихотворения, в которых звучало слова "Москва". Да, название столицы нашей Родины стало для меня не просто словом из нескольких букв, а сказочным городом, увидеть который можно было только тогда, когда ты сначала много-много-много про него прочитаешь, а потом поедешь очень-очень-очень далеко знакомиться со сказкой наяву. Так говорила мама, а папа уверял меня, что она говорит правду.
Много прочитать про Москву было затруднительно: крохотной школьной библиотеки, да собранных в доме книг явно не хватало. В ход пускалось всё, что отыскивалось. Моя вместительная память, доставшаяся от отца, работала не хуже компьютера, в результате чего я ошарашивала своего дядюшку, маминого родного брата Алексея, у которого мы жили в течение своего визита в Москву, поэтическими и иными познаниями о столице нашей Родины.
На фото: мой московский дядюшка, Жолобов Алексей Григорьевич
Его изначально благополучная жизнь закончилась два десятка лет спустя, совсем не радужно, из-за любви к зеленому змию, но в 1961 году эта любовь была практически в зачаточном состоянии. Впрочем, семейные проблемы уже тогда начинали потихоньку обострятся, будучи явно незаметными только для тех, кто видел дядюшку редко. В год же нашего к нему приезда мы увидели просто умного и приветливого человека, на которого выпитая чарочка действовала исключительно одухотворяюще: дядя Лёша артистически читал стихи, коих знал наизусть великое множество. У нас с ним получился своеобразный дуэт: мы читали стихи по очереди, причём я невольно перенимала дядюшкину манеру декламации, стараясь подражать ему "по-взрослому". Дядя читал "Онегина" наизусть, включая в своё действо и мой "выход":
"Но вот уж близко. Перед ними
Уж белокаменной Москвы
Как жар, крестами золотыми
Горят старинные главы.
Ах, братцы! как я был доволен,
Когда церквей и колоколен,
Садов, чертогов полукруг
Открылся предо мною вдруг!
Как часто в горестной разлуке,
В моей блуждающей судьбе,
Москва, я думал о тебе!
Москва... как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось!"
Дядя Лёша был очень рад нашему с мамой приезду. Незадолго до него он виделся с папой, которой направлялся через Москву в Крымский санаторий. О причинах его (и других цветочинцев) хронической болезни лёгких я уже рассказывала в материале про алоевую настойку. В санатории в Симеизе папа подлечивался трижды - в 1959, 1960, и вот сейчас, в 1961 году. План был такой: папа едет в Крым, мы с мамой приезжаем в Москву и поджидаем там папино возвращение из санатория. Чуток гуляем по Москве втроем, а потом все вместе отправляемся домой, в Цветочное.
Пока папа лечился, мы знакомились со столицей. Она навсегда осталась в моей памяти той Москвой, которую увидела в начале 1960-х гг., - большой, но очень уютной, спокойной, красивой. Мы много ходили пешком, хотя пользовались и всеми видами транспорта, включая метро. Дядя жил на Третьей Мещанской улице, в Мещанском районе, особенностями которого является то, что 75% археологических заповедников, находящихся на территории Москвы, расположены именно здесь. Кроме того, большинство находящихся здесь исторических зданий относится сегодня к объектам исторического и культурного наследия федерального и регионального значения.
Нам посчастливилось увидеть Москву невысокой, в 1-2 этажа. В одном из старинных деревянных особнячков и жил дядя Леша. У него было две комнаты на первом этаже, ещё в двух на втором этаже жила другая семья. Но кухня на обе семьи находилась на первом этаже, здесь же была общая туалетная комната - с простой раковиной, холодной водой и унитазом, какие устанавливались раньше (а кое-где существуют и поныне) на железнодорожных вокзалах.
Особнячок был небольшим, его нижние окна находились невысоко от земли. Номера дома я, конечно, не помню, а многочисленные конверты с точным адресом потеряны давным-давно. Позже, став взрослее, я навещала дядю ежегодно, иногда не по одному разу. Но к тому времени он жил уже в другом районе Москвы, в благоустроенной квартире, получив её на основании инвалидности. Жил здесь, на улице Молодцова, но очень скучал по Мещанской, и старался навещать её, несмотря на хотьбу на костылях. Однажды мы собрались съездить вместе по старому адресу, но что-то нам помешало. Постепенно адрес тот стёрся из моей памяти, остались лишь обрывочные детские воспоминания о том, как мне нравилось, что можно было, как в деревне, выходить из квартиры сразу на улицу, спокойно рисовать классики на асфальте, бегать вокруг дома по траве, заглядывать в дровяной сарай за домом. С каждым днём я отходила от дома всё дальше и дальше, внимательно исследуя всё, что попадалось по пути. Мне были интересны автомобили, которых было тогда не очень много, но все они почему-то истошно пибикали, предупреждая на всякий случай о своём приближении. Мне нравилось рассматривать москвичей, одетых совсем не так, как одевались у нас в деревне, дома, украшенные резьбой и ставнями.
А ещё мне нравилось то, что моя молодая - ей тогда было 33 года - мама в своих "выходных" крепдешиновых, крепжержетовых и прочих креп- платьях, со сделанной уже в Москве стильной прической выглядела просто красавицей, на которую постоянно оглядывались мужчины и которым я тайком от мамы невоспитанно показывала язык, дополнительно усиливая свое "фе" в их адрес сморщенным носом.
Улица Щепкина, Москва
Забегая вперед, хочу отметить, что на дядиной улице когда-то жил знаменитый актёр М.С. Щепкин. Через год после нашего визита в столицу в доме, где он жил, открыли музей Щепкина, а саму 3-ю Мещанскую переименовали в улицу Щепкина. На соседней, 2-ой Мещанской, жил знаток Москвы Гиляровский, в честь которого также была переименована и эта улица.
Повезло нам и с гидом, т.е. дядей, который хорошо знал историю Москвы, все её достопримечательности, и торопился показать нам всё, что мы успеем осмотреть. В результате поездка получилась настоящей туристической, если не сказать больше. Не смогли мы только увидеть, как ни надеялись, популярнейшего человека на земле, Юрия Гагарина, совершившего свой полёт в космос в апреле того же 1961 года.
Зато однажды со мной произошёл случай, который мог бы превратиться в семейную трагедию, не окажись рядом с нами молодой негритянский парень. А дело было так: мы шли по широкой улице в районе Кремля, где по тротуарам гуляло множество народа, а по проезжей части тогда ещё носились с гудками легковые автомобили. Я держала в руках воздушный шарик на длинной нитке, поглядывая на него и совсем не глядя под ноги. В результате споткнулась таки, упала, а нитка от шарика выскользнула из моих рук и полетела вслед за ним через дорогу.
Я рванула за шариком так резво, что никто из взрослых не успел ничего сообразить и ухватить меня хотя бы за косички. Мама истошно закричала от ужаса, чем, возможно, и привлекла к ситуации внимание негритянского парня. Что происходило за моей спиной я, конечно, не знала, но мама вспоминала потом, что парень каким-то невообразимым прыжком долетел с тротуара до меня и буквально выхватил из-под колеса автомобиля, высоко подняв меня над своей головой. Сам он был очень высокий, кожа черная-пречерная...Я висела в воздухе, глядя на него сверху, и дико визжала от страха, - так он напугал меня своей внешностью.
Отойдя от испуга, я уже почти спокойно наблюдала, как в свисток оглушительно свистел милиционер, разруливая остановившиеся машины и призывая расходиться окружившую меня и плачущую маму взбудораженную толпу. Очень хотелось посмотреть, не вернулся ли шарик, но стоило мне напомнить о нём маме, как она, вытирая слёзы, приказала навсегда забыть про него, а заодно про мороженое и газировку с двойным сиропом. Вот так я и жила без всего этого, пока не приехал папка.
Я не помню, как мы ходили по магазинам, да и ходили ли вообще. Пожалуй, нет. Мама никогда не любила магазины и связанные с ними очереди. Зато мы часто останавливались для покупок возле уличных книжных киосков. Из всех приобретений я особенно запомнила одну огромную книгу по домоводству. В том году была денежная реформа, в ходу были и старые, и новые деньги. "По-старому" книга стоила 300 рублей, "по-новому" - 30. Я видела, что маме очень хотелось купить "Домоводство", но цена...В конце концов она всё-таки решилась растратиться. Правда, приехав домой, мама перелистала книжку и почему-то разочарованно поставила её на верхнюю полку шкафа. Я добралась до неё уже став взрослой, вспомнив, что в книге давался урок вязания носков. Училась вязать, разложив перед собой страницу с описанием процесса. И ведь связала! - чем чрезвычайно обрадовала отца. В общем, книга оказалась таки полезной.
Боже мой, до чего же столица запала в моё сердце! Мне полюбились и красивые станции метро, и какой-то особенный его запах. Я навсегда запомнила цветы шиповника на Воробьёвых горах и огромное здание Московского университета. Мне нравилось гулять по Красной площади, а во многочасовой очереди в Мавзолей я стояла совершенно безропотно, несмотря на июльскую жару. Уезжать из Москвы мне не хотелось совершенно. Я приставала к родителем с одной просьбой: "Давайте переедем сюда жить!". На что папа отвечал: "Вот вырастешь, поумнеешь и переедешь сама, а мы будем приезжать к тебе в гости!". С этим уговором и вернулись в свою целинную обитель. Но позже я, строя с подружками домики из песка, уверенно заявила однажды, что, когда вырасту, то буду жить в Москве на улице Горького. Почему в моей памяти осела именно эта улица, я не знаю. Всё равно жить здесь мне не пришлось. Но какая-то, очевидно, связь между детской мечтой и моим нынешним местом проживания всё-таки есть: ведь не случайно одно время улица неофициально звалась Питерской...
